Человек, владеющий, помимо родного, еще одним языком, как правило, вызывает к себе уважение, люди же, владеющие несколькими языками – полиглоты – везде признаются людьми незаурядными. Наверное, трудно найти индивида, который отказался бы от умения общаться на нескольких языках. Общепризнано, что владение языками – благо.

На первый взгляд, двуязычных не очень много. Ведь овладение языком в сознательном возрасте требует волевых, материальных, временных и прочих затрат. И все они не гарантируют желаемого уровня.

В то же время, рядом с нами живет множество людей, с детства владеющих двумя языками. Это дети из смешенных семей, дети мигрантов – так называемые дети-билинги.
Большие города, особенно мегаполисы – Париж, Лондон, Нью-Йорк и т. п . - имеют очень смешанное в национальном отношении население, а их жители, в целом, положительно относятся к другим народам и культурам. Именно они образуют промежуточный слой людей, для которых оба эти народа близки. Этот слой соединяет, интегрирует элементы двух национальных культур.

Социологические исследование показывают, потомки смешанных семей более мобильны, слоны к новациям.

Из этого следует заключить, что рост числа и доли национально-смешанных браков и, как следствие, двуязычных потомков – явление пргрессивное. Это свидетельство разрушения былой национальной замкнутости народов. В этих условиях растет роль личных качеств, человек становится свободнее, самостоятельнее, его личная жизнь – самобытнее.
При подобной перспективе моноязычные люди могут испытывать некий дискомфорт и естественное желание не только владеть иными языками, но и передавать их своим детям. Таким образом, стремление к двуязычию становится проблемой одноязычных, и это нельзя не учитывать.

Интерес к проблеме двуязычия в ученом мире возник еще в начале прошлого столетия.

В 1907 году появилось произведение Клары и Уильяма Стерн о детской речи. Их задачей, тогда новаторской, было объединение в одном исследовании психологической и лингвистической теорий.

В работе, которую опубликовал Мейер в 1909 году, оговаривалось, что «из представителей носителей нескольких языков, среди которых проводились исследования, рассмотрены лишь случаи детей-выходцев из очень образованной среды». Мейер приводит пример девочки, у которой в раннем детстве была няня-итальянка. Девочка начала говорить на французском только после отъезда няни и с очень характерным итальянским акцентом. Мейер заключает, что тему следует рассматривать не только в границах лингвистики, но и психологии, и что исследование на данную тему эффективнее было бы провести, варьируя условия в которых дети учатся говорить. Он также задался вопросом - не влияет ли наследственность на способ усвоения языка и спрашивает «как бы повел себя ребенок, поставленный перед выбором между двумя различными языками, на которых к нему обращаются?». Он добавляет, что «лингвистика и психология могла бы только выиграть, если бы можно было варьировать условия для создания опытов».

В последующие времена, особенно в 30-е, 50-е годы, интерес к проблеме не ослабевал, однако носил двойственный характер. С одной стороны, признавалось элитарность двуязычия, особенно владение распространенными европейскими языками, - английским, французским, немецким, испанским. С другой стороны, бытовало мнение о негативном влиянии второго языка на овладение основным, особенно в раннем возрасте. И ныне бытует среди некоторых политиков мнение, что языковое единство – сильный фактор политической борьбы.

В настоящее время билингвизм – признанный факт. Только в Парижском регионе, например, используется более 70 языков, каждый четвертый ребенок во Франции – билинг. Те же процессы происходят в большей или меньшей степени во всех странах мира, что связано с объединением стран, рабочей и политической миграцией.

Двуязычие детей ставит родителям и учителям сложные вопросы. Всестороннее изучение этого глобального явления могло бы помочь найти эффективное решения в методах обучения и воспитания детей.

Исследователи склонны рассматривать явление двуязычия как сложную лингвистическую, психологическую и социальную проблемы.

Сегодня нет никакой необходимости варьировать условия для экспериментов в этой области: изменения в обществе, с которыми мы сталкиваемся, уже несут в себе всевозможные условия и вариации, и даже больше того, что мог бы дать обдуманный исследователем опыт. Огромные перемещения популяций в связи с рабочей миграцией в Европе в наше время провоцируют непредсказуемые речевые ситуации, изобилуя разнообразием, в котором ребенок рождается, учится говорить а, позднее, писать. Разнообразные идиомы, одни - установившиеся, другие - без внешней опоры, одни - рекомендуемые (и даже навязанные), другие - запрещенные, одни - известные, другие - нет. Все они сталкиваются, перемещаются, отталкиваются, притягиваются в сознании ребенка и то же происходит в кругу семьи, отражающей окружающие ее языки.

Согласно общепринятым представлениям, билингвизм (bi+lingua = двуязычие) - это свободное владение двумя языками одновременно. Считается классическим определение У.Вайнраха, где он утверждает, что билингвизм - это владение двумя языками и попеременное их использование в зависимости от условий речевого общения. С позиций психолингвистики, билингвизм - способность употреблять для общения две языковые системы.

При изучении феномена учёные учитывают степень овладения новым языком, например, Е.М. Верещагин выделяет три уровня билингвизма: рецептивный - понимание речевых произведений, репродуктивный - умение воспроизводить услышанное, продуктивный - умение не только понимать и воспроизводить, но и строить цельные осмысленные высказывания. Все дети-билингвы проходят эти стадии развития билингвизма.

Встречается и многоязычие (или мультилингвизм, полилингвизм). Оно бывает двух видов – национальное (употребление нескольких языков в определенной социальной общности) и индивидуальное (употребление нескольких языков, каждый из которых выбирается в соответствии с определенной коммуникативной ситуацией).

Считается, что в основе билингвизма лежат те же речевые механизмы, с помощью которых осуществляется общение на родном языке – только при билингвизме они позволяют человеку использовать две языковые системы. Различают несколько типов билингвизма в зависимости от критериев, которые кладутся в основу классификации.

По возрасту, в котором происходит усвоение второго языка, различают билингвизм ранний, обусловленный жизнью в двуязычной культуре с детства, и поздний, при котором изучение второго языка произошло уже после освоения одного языка.

Кто же такой билинг? Если кратко, человек, бегло говорящий на двух языках.

Однако к этому стандартному определению необходимо сделать замечания:

а) прежде всего слово «языки» должно включать все языки, даже те, которым мы отказываем иногда в статусе языка, называя диалектами. Нет, впрочем, ничего, что мешало бы считать билингами людей, говорящих на диалектах, близких в смысле формального понятия языка: можно быть билингом, говоря на французском и низарском (патуа Ниццы), французском и испанском, французском и арабском языках.

б) глагол «говорить» слишком ограничивает. В эту категорию нужно включить тех, кто понимает язык и не обязательно говорит на нем, то есть тех, кого ошибочно называют пассивными билингами. Ошибочно, так как понимание это не пассивная операция, и язык, на котором мало говорят, но много слушают, активизируется просто в более стимулирующей среде. Нужно также знать отныне, что понимание без говорения - не всегда знак языковой недостаточности или нехватки компетенции в этом языке. Речь идет часто о коммуникационной стратегии, которую выбирает субъект в данный момент.

с) «бегло» здесь может иметь два смысла - «часто», «обычно», и, даже «ежедневно» и «без проблем».

Эти комментарии придают новую форму определению билинга: всякий, кто понимает и/или ежедневно и без труда говорит на двух различных языках.

Расширенная таким образом концепция билингвизма снова отдает ему (билингу) то место, которое он занимает в реальности. В мире гораздо больше говорящих на двух языках, чем говорящих на одном: билингвизм - правило, монолингвизм - исключение.

Отпадает, таким образом, представление об «идеальном» билинге, делающее из него редкое существо, исключительную персону.Леонард Блумфельд предлагал рассматривать билинга как “native-like control of two languagues”. Идеальный билинг должен был бы иметь в каждом из двух языков знания, сравнимые со знаниями монолинга. Несмотря на то, что эта концепция очень распространена, трудно под ней подписаться, ведь она несет парадокс сама в себе: билинг определялся бы исключительно по отношению к монолингу, представленному как отправная норма и как эволюционный эталон! Так он потерял бы свою специфику и стал бы математическим эквивалентом двух монолингов, а билингвизм - просто сочетанием двух языков. Во всяком случае, предположение Блумфельда не работает: степень совершенства в овладении языком трудно взвесить и, в целом, она очень и очень относительна. Определение настоящего билинга очень ограничивает, и трудно найти персону, под него подходящую. Идет ли речь о мигрантах или о студентах - редки те, кто может похвастаться тем, что способен говорить во всех обстоятельствах на обоих языках как урожденные носители языка. В свое время это определение имело и идеологическую функцию, то есть давало возможность маскировать реальность, на которую исторически нежелательно было опираться.

Другим «чудом» «идеального» билингвизма является эквилингвизм или «уравновешенный билингвизм». Эквилинг говорит на двух языках одинаково хорошо, не отдавая предпочтения ни одному, ни другому и не смешивает их.

В дальнейшем, в реферате рассматриваются только билинги - дети из двуязычных семей.

Недавние исследования опираются на коммуникационную и прагматическую этнологии. Критикуя дихотомию речи, они берут за основу работы не сами языки, а самих говорящих, которым они уделяеют центральное место. Эти исследования развивают другую концепцию билингвизма, опираясь на понятие лингвистического репертуара, введенного Джоном Гумпером в начале шестидесятых. Билинг, ребенок или взрослый, ранний или поздний, уравновешенный или доминирующий и т. п. - существо глобально обобщенное, как и монолинг. Он располагает, как и другие, вербальным репертуаром, состоящим из разных наречий, кодов и кодовых ходов, которые он использует в зависимости от господствующих условий, при каждом словоизъяснении. Элементы репертуара, пущенные в ход в беседе с продавцом совсем не те же, которые требует беседа на исповеди или общение на медицинскую тему. Особенности вербального репертуара билинга состоят в том, что некоторые из элементов идентифицируемы как принадлежащие языку А, а другие - языку Б. Репертуар представляется как совокупность возможностей. Поле этих возможностей не является результатом сложения двух монолингвистических репертуаров, он представляется скорее в виде шкалы, где между полюсом А и полюсом Б существует посредническая зона сборного употребления гибридов и смесей, вплоть до сегодняшнего дня игнорируемая или хулимая, Чтобы прояснить это, представим ребенка южно-американского происхождения, франко-испанского билинга.

С дедушкой - испанским монолингом он должен использовать максимум испанских элементов из своего репертуара. С монолингом-французом, своим другом по классу, например, наоборот. Обращает на себя внимание способность детей-билингов адаптироваться к собеседнику-унилингу практически не ошибаясь.

Однако, этому ребенку случается говорить с такими же как он билингами-родителями, братьями, сестрами, друзьями. И тогда проявляется вся широта возможностей для использования элементов его испанского или французского репертуаров потому, что понятно, что собеседник располагает, как и он двумя кодами. Выбор, который он сделает, используя один или другой язык, не будет продиктован компетенцией партнера по общению, как в случае с монолингом. Он будет осуществляться под влиянием сложных рассуждений, заслуживающих отдельного изучения.

В этой перспективе не стоит интересоваться только языками билингов, а имеет смысл внимательно изучить их речевую практику, то есть употребления, составляющие контекст различных элементов-понятий из их репертуара. Двуязычная компетенция включает не только знание двух языков, а и способность переходить от одного к другому. При этом мы вынуждены выйти из рамок строго лингвистической компетенции, чтобы объединить коммуникационные и разговорные компетенции. Присущая билингу способность менять язык особенно используется в, так называемой, «двуязычной речи», то есть в ситуации, где говорящий использует два своих языка одновременно, чередуя или смешивая их. Двуязычная речь, которой обычно пренебрегали большинство исследователей, была ранее объектом негативных суждений, часть монолингов и сами билинги называют ее пренебрежительно «шариба» (фр., «пиджин» - англ., суржик – укр., ? – русс.) Она стала одним из центральных обьектов исследования языковых контактов, группирующихся под именем “code-switching’ (или «кодовое чередование»).

Природа билингвизма достаточно убедительно проявляется при внимательном рассмотрении содержательной части составляющих науку психолингвистику лингвистики и психологии.

Структурная лингвистика, изучающая систему языков, их фонетику, грамматику, словарный состав без самих говорящих не может сама ответить на наши вопросы.

Но если лингвисты желают что-то добавить о билингвизме, тогда им нужно обращаться к такой лингвистике, которая способна учитывать «психологические» аспекты коммуникации - к лингвистике высказывания, которая уделяет место субъективности и творческому началу индивидуума в языке.

Личные местоимения - хорошие индикаторы позиций, которые говорящий определяет для себя по отношению к группам. Метафоры («лингвистические корни») тоже очень характерны. Частицы, бормотание, повторения, смена языка, ляпсусы, настойчивость и т. п. нам представляют «субъективную» информацию (металингвистическую), помогающую понять отношения, которые субъект поддерживает со своим/со своими языками и с тем, что именно он говорит другим.

В то же время, следует согласиться с тем, что «говорить - это делать», то есть в том, что любой речевой акт является формой действия, а как форма действия она может быть объектом изучения психологии.

Проблему двуязычия детей еще в первом веке нашей эры ставил Кантильян и своеобразно предлагал решение на примере маленьких римлян выпускного класса.
«Я предпочитаю чтобы ребенок начинал с греческого так как латынь - более употребительна, ей мы пропитываемся в любом случае, даже не желая этого, и потому он должен быть обучен на греческих буквах, что из них вышли наши буквы. Я не хотел бы тем не менее, чтобы следуя этому совету мы старались слишком, до такой степени, что ребенок изучает долго лишь греческий, как это случается зачастую. Эта привычка ведет к появлению большого числа дефектов произношения, которое, будучи деформированным иностранным акцентом, влечет за собой речевую некорректность: греческие обороты, укоренившись в повторяемом употреблении, укореняются и особенным образом угрожают различению языковых систем. По этой причине латынь должна следовать рядом, не мешая сохранять греческий. Таким образом, уделяя одинаковое внимание одному и другому языку, мы избежим ошибочной фазы по отношению к обоим».

Кантильен, известный деятель времен Римской империи, достаточно актуальным образом трактует вопросы билингвизма, а именно – взаимопроникновение языков при изучении второго языка, а также вопрос идеального возраста для изучения второго языка без ущерба для обоих. Современная психология (в частности экспериментальная сравнительная психология) проблематизирует новые аспекты - языковые смешения и путаницы систем. Только специальные лингвистические анализы, основанные на записи двуязычных разговоров между родителями и детьми, или между детьми, позволяет исследованиям быть объективными. Систематические выборы, делаемые детьми в ситуации взаимопроникновения, заставляют предполагать наличие металингвистического сознания, универсального и применимого даже в пределах билингвизма. Как и что говорить о билингвизме объекту, если он не сознает сам того, что располагает в своем репертуаре двумя различными кодами? Кроме того, записи одного и того же ребенка на протяжении времени показывают колебания его знаний, что говорит о неустойчивом характере детского билингвизма.

Состоящий из опросников и бесед объективный материал для лингвистического анализа дискурсивных стратегий, записанные беседы в большом количестве двуязычных семей (англо-французских, арабо-французских, испано-французских) и тщательное их транскрибирование, делают очевидным тот факт, что языковые знания очень вариативны в одной и той же семье в зависимости от члена семьи. Родители и дети, имея одни и те же общие языки, не разделяют один и тот же языковой репертуар. Дети, в целом, скорее доминируют во французском, а родители в своем первом языке. Несходство этих репертуаров по отношению к монолингвистическим нормам, где считается, что каждый представлен своим доминирующим языком, заслуживает отдельного рассмотрения

Необходимо было бы рассмотреть как разрешается в обычном разговоре эта языковая ассиметрия репертуаров и знаний, в частности, изучая заимствования, переводы переформулирования, исправления и т.д., то есть все те процедуры, которыми билинг располагает (и часть из которых он делит с монолингами, )чтобы адекватно воспринимать такое общение.

Как правило, можно говорить об ассиметрии языкового репертуара у детей и родителей в двуязычных семьях. Родители имеют преимущество в родном языке, дети во французском. Французский язык родителей, выученный, зачастую во взрослом возрасте, носит следы родного языка, самого процесса изучения, условий, в которых язык изучался. Кто-то хорошо владеет французским, кто-то менее хорошо. В любом случае это неправильный, в классическом понимании, язык. И все-же это язык на котором проходит воспитание ребенка, его ласкают, ругают на этом я «языке».

Исследования 1953 года утверждали, что двуязычие – источник школьных трудностей. В те времена билингвизм был, скорее, недостатком, чем достоинством.

Что же характеризует французский, выученный во взрослом возрасте?

Языковые взаимовлияния. К примеру, носитель испанского языка меняет звук /y/ на /u/, не дифференцирует /b/ и/v/, путает употребление глаголов avoir и etre как вспомогательных, вместо qui употребляет que как в испанском языке. Оба языка латинские, из-за их схожести много лексических гибридов, калек;
Упрощения устного словаря, отсутствие артиклей, предлогов, личных местоимений, употребление настоящего времени и неопределенных форм глаголов, простых фраз;
Если провести общий анализ взрослых ошибок, не фрагментируя его по языкам можно предсказать общие сложности: употребление /u/ и /у/, трудности в произношении стечения согласных, звук /r/, употребеление предлогов, артиклей. Генри Фрей в 1928 году в своей работе «Грамматические ошибки» говорил о том, что «интересоваться языком это не писать правила, а открывать законы, по которым язык живет».
В результате взаимодействия языков может возникнуть так называемый межязык. По бихевиористской теории, материнский язык – решетка, обрамление. Человек, говорящий на межязыке, употребляет автоматизмы и механизмы двух языков сразу.

Безусловно, сталкиваясь с французским языком сам родной язык индивида испытывает определенные трансформации. В начале прошлого века на север Франции прибыло много шахтереов-мигрантов из Польши. Сейчас уже четвертое поколение этих выходцев-поляков живет во Франции. Используя язык происхождения в беседах между собой они вставляют французкие слова, которые им кажутся более подходящими по значению, по смыслу или просто привычнее звучат для них на французском. То есть французский язык заполняет своеобразные бреши в языке родном.

Также родной язык подвергается своеобразной реструктуризации. Исследовательница Мария Элена Аражо Карейра провела работу и представила точную информацию о развитии употребления португальского языка у детей-билингов. Она отмечает что дети предпочитают французский португальскому и что португальский при этом подвергается переструктурированию в том, что касается морфологии, синтаксиса, а именно: рода, окончаний, инфинитивных конструкций, вспомогательных глаголов.
Как происходит общение в двуязычной семье? Интересно посмотреть, как происходит управление ассиметричным и однородным языковым материалом в контексте семьи. В семье языковая коммуникация едина и однородна, однако каждый член семьи имеет определенный возраст, пол, профессию, статус. Он имеет также свои собственные компетенции в языке, способ его изучения, практику, манеру говорить. Манера говорить тоже исходит из семьи - право перебивать, приказывать, ругать, шутить, выбирать слова и тон - все это пророждает семья. Многие правила подразумеваются (к примеру, вежливый или уничижительный тон).

На семейное общение откадывает отпечаток и неравенство статусов (отцы/дети, муж/жена). Это неравенство удваивается из-за разницы в символическом значении языков. Здесь необходимо отметить, что гетерогенность и ассиметрия – не носители негативных характеристик, не ведут к аномалиям и дисфункциям по двум причинам:

Слушателя можно назвать «совыступателем». То есть можно каждый язык в семье совместить с диадой (к примеру, отец и мать)
Язык постоянно подвергается самокоррекции.

В диаде общение это зеркало, если диада двуязычная, необходимо прибегать к сложным объяснениям. Зачастую диады говорят на разных языках.

Кодирование и раскодирование речевых высказываний – разные операции. Интересно, что ребенок быстро осваивает эти кодировки и распознает с кем и на каком языке говорить.

Здесь играет роль место, где произошла встреча с собеседником, доминирующий язык этого места, тип связи с этим человеком.

Вообще, для ребенка язык больше, чем для взрослого неотделим от высказывания. Как правило, двуязычный ребенок не желает говорить на двух языках с одним и тем же человеком. Даже при исследованиях, проводимых для данной работы, приходилось прибегать к посредничеству третьего участника исследования чтобы ребенок-билинг имел возможность говорить с одним исследователем на одном языке, а с другим – на втором.

Как же происходит общение языковых диад?

Если говорить о муже и жене, то они всегда выбирают один язык для общения даже если оба владеют двумя.

Что касается детей, то для них другой язык – игра. Иногда даже дети-монолинги изобретают псевдоязыки, чтобы иметь какую-то общую тайну. Таким образом, для них родной язык - некий секретный код, сближающая игра.

Общение в двуязычных семьях, как и в одноязычных, чаще происходит за семейным столом. Этот очень важный момент общения. Здесь важна не так информация, как само общение как таковое. Происходит укрепление семейных связей, реактивируется общий опыт прошлого. Семья за столом подобна оркестру, где у каждого своя партия. В таком общении есть и свои правила: нужно избегать гама, длительных пауз, разбиения на пары, длительных монологов.

Именно за столом происходит игра несогласия, согласия, непослушания, противоречий, авторитаризма и т п. Происходит круговорот тем с перескакиваниями с одной темы на другую, их перестановками, прерываниями.

В процессе исследования проводились аудиозаписи. Это позволило выделить четыре способа общения в двуязычных семьях.

Доминирование родного языка. Как пример, приведен отрывок из записи общения польской семьи. Общение за столом ведется по польски, когда ребенок затрудняется подобрать слово на польском, он спрашивает перевод с французского у родителей, те подсказывают, ребенок повторяет и общение по польски продолжается.
Доминирование французского языка. Пример общения во французско-корейской семье, где отец француз, мать и оба ребенка – корейцы. Общение проходит на французском языке, мать выступает инициатором бесед на французском, вовлекая мужа в работу по исправлению языковых ошибок детей. Оба эти примера иллюстрируют нам ассиметричное языковое общение.
Семейное противопоставление: человек-язык. Дети часто противопоставляют свое пассивное сопротивление усилиям родителей по поддержке языка. Приведен пример польской семьи, где дети неохотно отвечают родителям на польском. Ограничиваясь простыми предложениями. Подробно высказываются уже на французском. При этом родители придерживаются польского. Здесь мы видим противопоставление взрослых и детей.
Смешение языков. Часто смена темы сопровождается сменой языка, хотя может и весь разговор идти на одном языке. Смена языка может быть обусловлена сменой слушателя, трудностью общения на данном языке, сменой сюжета. Язык меняют чтобы поддержать одного из членов семьи, для того, чтобы психологически отстраниться. На переход на другой язык могут влиять взаимоотношения в семье в смысле лидерства. Какие-то иронические, моменты общения тоже могут быть связаны со сменой языка.

Существует два угла зрения на поиск ответа на вопрос о феномене двуязычных вариаций и их смены:

искать, что обуславливает эти эффекты;
исследовать то, что они порождают.

В любом случае, для того, чтобы интерпретировать, необходимо знать значения, которые создаются и передаются, выявить слова и коды, уточнить структуру и контекстные сочетания. Жером Брюнер говорил, что «Эти контексты всегда носят практический характер: необходимо спрашивать: что люди делают или пытаются делать в том или этом контексте.

В двуязычном семейном общении интересен не выбор языка, а выбор изменения языка. Смена языка подчиняется определенным правилам, тенденциям. Это средство отметить стратегии дискуссии и ее экспрессивный стиль.

Ребенок должен знать правила языковой системы чтобы уметь сделать уместное высказывание на двух языках.

Можно поэтически назвать детей-билингов детьми двуликого Януса. Янус – мифологическая фигура. Одно его лицо обращенно к прошлому, а другое – к будущему. В Римском храме святого Януса двери открыты в мирное время и заперты в войну. Двери это символ движения…

В настоящем реферате сделана попытка представить глобальное явление билингвизма как объект научного исследования и рассмотреть его психолингвистическую природу .Ограниченный объем работы дал возможность представить фрагментарно только отдельные направления исследования.

В то же время представляется возможным сделать некоторые выводы.

Выводы:

1. Лингвистические возможности каждого поколения довольно характерны и находятся под влиянием их возраста, что должно учитываться возрастной психологией:

для старшего поколения, как в каждой семье, совмещение осведомленности и функций родительского авторитета;
для молодого поколения – признанием своего положения обучающегося.

2. В условиях глобальных процессов трудовой и политической миграции, движение общества к многоязычию – явление позитивное и неизбежное. Если в прошлом билингвизм рассматривался как «транзитное» состояние, то есть эмигрант в третьем поколении уже терял родной язык, сейчас двуязычные семьи стараются родной язык не терять, признавая его ценность.

3. Детский билингвизм – это увеличительное стекло, через которое представляется возможным изучение сложных процессов формирования образов сознания и языковой картины мира. Это изучение, возможно, обогатит ныне существующие методики освоения второго языка.

4. Билинги ставят воспитателям и учителям довольно сложные вопросы. Но еще более сложные вопросами должны задаться монолинги: как им самим и их потомкам войти в многоязычный, динамично меняющийся мир будущего, как преодолеть синдром строителя Вавилонской башни.

5. Закономерности в механизме освоения ребенком-билингом языков можно будет сформулировать, только основательно изучив разные условия, в которых происходит формирование разговорных навыков, а они очень многообразны. Современные французские исследователи выделяют четыре базовых варианта:

в семье используется один официальный язык проживания, родные языки подавляются;
в семейном общении используется только родной язык;
используется язык отца и матери в зависимости от собеседника (один язык – одна персона);
языки смешиваются.

Следует учитывать, что языковые репертуары ребенка-билинга могут формироваться симметрично, и что отражение в языковой практике и усложняет изучение.

Влияет на овладение языком его статус и общественная ценность и многое другое.

К тому же билингвизм имеет не только психолингвистическую природу, но и социолингвистическую.

Используемая литература

Le défi des enfants bilingues: Grandir et vivre en parlant plusieurs langues. Par Barbara Abdelilah-Bauer. Paris. 2008
L'enfant bilingue - Parler deux langues: une chance pour votre enfant. Par Elizabeth Deshays. Paris. 2003
Guide à l'usage des parents d'enfants bilingues. Par Barbara Abdelilah-Bauer. Paris. 2012