Православная церковь и советская власть (1917-1941 гг.).

Автор:
Чепелев Леонид Анатольевич

В 1914 году на всей территории Российской империи в монастырях состояло примерно 94629 монашествующих. А в составе приходского духовенства, диаконов, пономарей и псаломщиков насчитывалось 112629 человек. Всего в 1914 году было 207258 служителей Церкви. Сразу после победы Октябрьской революции был начат террор против Православной Церкви. Мы привыкли рассматривать большинство исторических явлений через язык цифр. Но, наверное, лучше будет попробовать увидеть и понять всё происходящее через судьбы православного священства и мирян верных Православной Церкви.

Период гражданской войны.

Первыми шагами новой власти явились декреты, прямо или косвенно направленные против позиций Православной Церкви. Так, уже 4 декабря 1917 г., через месяц после переворота, большевистское правительство приняло «Положение о земельных комитетах», в котором содержался пункт о секуляризации церковных земель. 11 декабря, был принят декрет, по которому были закрыты все духовные учебные заведения, а их здания, имущество и капиталы конфисковались. Этот декрет фактически ликвидировал всю систему духовного образования в России. Чуть позже, 18 декабря 1917 г., большевистское правительство приняло декрет «О гражданском браке и метрикации», а 19 декабря 1917 г. — декрет «О расторжении брака». Регистрация актов гражданского состояния, все бракоразводные дела передавались по этим документам от духовно-административных в гражданские учреждения.

Практически через неделю после Октябрьского переворота произошло первое убийство православного священника. 31 октября 1917 года большевики убили протоиерея Иоанна Кочурова. Гражданская война развязала руки противникам Православной Церкви. С самого её начала большевики стали массово уничтожать православное священство. Причем уничтожение происходило с особым изуверством безо всякого суда и предварительного следствия. В Чите был сожжен живым епископ Селенгинский Ефрем. Принял мученическую кончину и архиепископ Пермский Андроник (Никольский). Палачи отвезли исповедника в лес по Сибирскому тракту в ночь на 7 июня и заставили вырыть себе могилу. Закончив работу, Владыка минут десять помолился, поклонился на четыре стороны света и лег в свое последнее пристанище. Его тут же начали закапывать заживо. Перед этим мучители сняли с Владыки архиерейский наперсный серебряный крест, на цепи от которого затем водили собаку. В Киеве был замучен пытками до смерти Митрополит Киевский Владимир. Его тело было найдено изуродованным, со следами зверских побоев и многочисленных колотых ран. Пасхальной ночью 1918 года в станице Незамаевской был закопан живьем в навозной яме иерей Иоанн Пригоровский. Предварительно священнику выкололи глаза, отрезали язык и уши. Многие архиереи и рядовые священники Православной Церкви в годы гражданской войны претерпели мученическую кончину.

Погибали священники и монахи и во время защиты святых мощей от осквернения. В отчетах уполномоченных представителей советской власти только за 1922-1923 года отмечалось, что за защиту святых мощей на месте «были уничтожены 2691 священника, 1962 монаха и 3447 монахинь». Всего по официальным данным того времени только в 1922 году приняли мученическую смерть 15 тысяч архиереев, рядовых священников, диаконов и пономарей.

Из-за террора, развязанного большевистскими властями против Православной Церкви, на всей территории бывшей Российской империи к концу гражданской войны осталось всего 30 тысяч иерархов, настоятелей, священников, монахов, диаконов и псаломщиков (что составило 13,8% от числа бывшего в 1914 году).

Период после окончания гражданской войны.

Но и после окончании гражданской войны террор против Православной Церкви продолжался. Причем при арестах православного духовенства и верующих, открыто заявляющих о своей верности Православной Церкви, не учитывалось ни тяжелая инвалидность, ни преклонный возраст, ни многодетность арестуемых. Все это было несущественно, кроме одного — принадлежности к духовенству или открытого исповедания своей веры. Такие люди репрессировались в первую очередь. Подтверждением этому можно привести три примера из множества.

Житель Тобольска Федор Михайлович Иванов в 13 лет заболел суставным ревматизмом, следствием которого стал паралич обеих ног. Прикованный к кровати тяжелой болезнью он не пал духом и посвящал свою жизнь молитве, богомыслию и духовной помощи ближним. В сентябре 1937 года Федора, лежачего инвалида, голословно обвинили в подготовке «к бандитскому восстанию против советской власти» и за ним приехали сотрудники НКВД. Так как Федор не мог ходить его зашвырнули в машину. В тюрьме Федора ни о чем не спрашивали, на допросы не носили, следователь в камеру не приходил. Все предъявляемые ему обвинения основывалось на справке, данной председателем Тобольского уездного совета. Через несколько дней после ареста тройка УНКВД приговорила его к расстрелу. Приговор был исполнен в Тобольской тюрьме, на территории которой тело Федора было погребено в общей могиле.

Митрополит Серафим (Чичагов) с 1933 года из-за многих болезней и преклонного возраста проживал на покое. Он был очень стар и сильно страдал от гипертонии, одышки, а в последнее время — от водянки, так что передвигался с трудом и из дома почти не выходил. Осенью 1937 г. 84 – летнего митрополита арестовали. Из-за того, что он был очень болен и стар, сотрудники НКВД затруднились увозить его в арестантской машине. Поэтому вызвали скорую помощь, которая отвезла митрополита в Таганскую тюрьму. Допрос был формальностью. Несмотря на настойчивые требования допрашивающих, митрополит не отказался от веры. Тройка НКВД сразу постановила: «Митрополита Серафима – расстрелять». Приговор был приведен в исполнение.

У священника Тихона Архангельского было 9 детей. В августовский полдень 1937 года за ним приехала арестантская машина. Батюшку арестовали на глазах матушки и детей. Один из приехавших арестовать священника, сразу подошёл к отцу Тихону и спросил: «Оружие есть?» — «Есть! — ответил священник. — Крест и молитва!». Сотрудники НКВД разбрелись по дому и стали переворачивать вещи. Один заглянул за печь, вынул из своей кобуры пистолет и затем, выйдя из-за печи, показал его приехавшим вместе с ним и сказал: «Вот его оружие!». Стандартные, придуманные органами обвинения в «террористических намерениях по адресу партии и правительства» и в «контрреволюционных связях» о. Тихон не признал. После длительных допросов «с пристрастием», несмотря на его отказ признать предъявляемые обвинения и невозможностью их доказать, тройка НКВД приговорила отца Тихона к расстрелу. Перед расстрелом сотрудник НКВД спросил отца Тихона: «Не отречёшься (прим.— от веры)?» — «Нет, не отрекусь!» — ответил священник. Тело протоиерея Тихона (Архангельского) было брошено в общую ныне безвестную могилу.

Расстреливали священнослужителей и верующих по любому поводу. Так, например, были расстреляны священник Иван (Волков) и мирянин Панаев Г.Я. В уголовном деле содержится справка, объясняющая причину расстрела: «…в д. Старый Посад…есть часовня, которая 15 лет не функционировала, а священник Волков в ночь на 1 августа открыл часовню, собрал верующих и производил моление». За это священник и мирянин Пинаев Г.Я. были обвинены в том, что нелегально собрали верующих в часовню и 8 сентября 1937 оба были расстреляны. А священник Сылвенской (Заборской) часовни Григорий (Костырев) был обвинен в чтении «Протоколов Сионских мудрецов» и 23 августа 1937 г. за это решением Тройки расстрелян. Протоиерей Василий (Кочетков), служил в Троицкой церкви с. Левна Ворошиловского района. Обвинен в том, что в Церкви читал молитву о умиротворении Церкви, которую органы почему-то назвали клеветнической. Решением Тройки 29.08.1937 г. за это расстрелян.

Матушки (жёны священников), несмотря ни на какие трудности, старались поддерживать своих мужей. Одним из примеров этого может служить судьба о.Валериана (Новицкого), служившего в Свято - Троицкой Церкви с. Толядовичи, Копыльского района в Белоруссии, расстрелянного в феврале 1930 г. Свидания ему не разрешали. Сохранилась единственная записочка, которую матушке удалось получить от своего мужа из тюрьмы: «Диночка! Мне для сохранения жизни предложили отречься от Бога и от священнического сана. Я отказался. Как ты справишься одна с детками?». В ответ матушка написала: «Валечка! Не отрекайся ни от Бога, ни от священнического сана. Мне поможет Господь». Сами семьи арестованных священнослужителей находились в крайне тяжелом положении. Так, например, в ноябре 1930 года М.Крылова, дочь арестованного священника, писала М.И. Калинину: «Отца — священника Борщовской церкви… Костромского округа…арестовали более месяца назад…Причин не сообщили, сведений нет. Семья обобрана, даже тулуп отобрали. Когда я, после проведенных над нами бесчинств, спросила у председателя Рогова, что нам делать, он ответил: «Лучше всего идите в наложницы к какому – ни будь мужику». Без имущества и средств к существованию остались больная мать, больная сестра-подросток, брат 10 лет и пишущая письмо…24-летняя девушка». Судя по письму, все они были обречены на голодную смерть. На запрос ВЦИК по этому письму прокурор округа ответил: «Арестованный Крылов выслан в концлагерь на 5 лет по постановлению…тройки ОГПУ… правильно». А лишения имущества семьи арестованного священника объяснил налоговыми недоимками (невыплаченными налогами).

Здесь необходимо вспомнить, какими налогами облагались все неарестованные священнослужители. Всесоюзному старосте Калинину была предоставлена подборка выдержек из 26 жалоб «служителей религиозного культа, поступивших на имя тов. Калинина» за 1929-1930 гг. Так в выписке из письма епископа Ижевского Синезия митрополиту Сергию рассказывалось, что священники «задавлены непосильными обложениями…задушены принудительными работами…обложение производится мясом, льном, маслом, яйцами, живностью, дичью…денежные взыскания: с.-х. налог, на индустриализацию, облигации госзаймов, на приобретение инвентаря, тракторизацию, самообложение и пр. За невыполнение в срок, часто исчисляемый часами — опись имущества, выселение из домов, отдача под суд, ссылка и пр. Всё духовенство безотносительно к возрасту и здоровью мобилизуется на лесозаготовки, без оплаты труда… сам (прим. — епископ Синезий) …при получаемом … содержании в 120 р. в месяц, обложен суммой (прим.—налогов) в 10 703 р., каковую он должен уплатить в 2-дневный срок». В других выписках говориться, что священникам, ни имеющим ни поля под зерновые, ни овец, ни коз, было приказано в виде налога внести шерсть и рожь. Рассказывалось и о судьбе двух священников, которые не смогли сдать такой налог: «За неуплату оба осуждены нарсудом к 2-годам тюрьмы и на 5 лет высылки». Священник А. Ярцев села Толвицы Псковского округа писал митрополиту Сергию: «Сегодня ночью пришел ко мне заведующий Елизаровской коммуной Двинский и взял у меня крест с шеи…часы, сапоги и др. домашние вещи». Можно бесконечно продолжать такие примеры.

Результаты антиправославной политики Советской власти (1917 — 1941 гг.).

Здесь необходимо отметить один важный момент. В ходе дополнительных расследований, начатых органами НКВД в 40-е годы ХХ в. и продолженных КГБ, было установлено, что уголовные и политические дела против православного священства были в основной массе сфальсифицированы. Вот несколько примеров, подтверждающих этот факт.

В архивной справке гор. Молотова от 27 декабря 1955 г. по пересмотру следственного дела №726219 указано: «…по делу проходят бывшие сотрудники Пермского ГО НКВД…всего 16 человек. Все они были арестованы в 1938-1939 г. Управлением НКВД Свердловской области и обвинялись в том, что проводили массовые необоснованные аресты советских граждан путем…подлогов и фальсификации следственных документов…дела о несуществующих контрреволюционных формированиях. В подавляющем большинстве обвиняемые, веря честности следователя и органам УГБ, протоколы подписывали не читая. В отдельных случаях, когда некоторые обвиняемые не подписывали такие протоколы ни при каких условиях, к тем арестованным применяли меры принуждения – в течении 7-8 суток держали на ногах и не давали спать, поэтому в конце концов они протоколы подписывали». И далее из показаний бывшего сотрудника г/б: «Выезжали в районы для получения фиктивных справок о вымышленных диверсиях и лесных пожарах. Таких справок мы привезли около 1000 штук, которые затем должны быть вложены в следственные дела арестованных… Вызываю арестованного, заполняю анкеты протокола допроса о том, а дальше сам составляю протокол допроса о том, что арестованный являлся участником повстанческо – диверсионной, шпионской организации…Малограмотные… подписывали не читая, а грамотных уговаривал подписать, что это так нужно».

Так 27 июля 1937 года были расстреляны митрополит Петр (Холмогорцев), митрополит Михаил (Трубин). Епископ Петр (Савельев) и еще 34 человека за якобы создание Уральского повстанческого штаба в г. Свердловске. 4 декабря 1940 года дело было пересмотрено и в постановлении военного прокурора указано: «…диверсионно – вредительские акты и другие факты проведённой ими (прим.- обвиняемыми) к.р. работы документами не подтверждены…лица которые по делу проводили следствие осуждены за применение незаконных методов следствия или из органов НКВД уволены».

14 сентября 1937 г. за якобы контрреволюционную деятельность был расстрелян о.Потапий (Киселёв). Но в обвинительном заключении есть приписка «вещественных доказательств нет». Т.е. несмотря на отсутствие доказательств преступления священник всё равно был расстрелян.

1 ноября 1937 г. была расстреляна 19-летняя Пономарёва Пелагея. Во время следствия она отказывалась признать свою вину и не подтверждала участие кого-либо из прихожан Церкви в контрреволюционной деятельности. На все обвинения Пелагея отвечала: «Полностью отрицаю. Ни в какой церковной группировке не состою». На последнем допросе якобы было получено признание девушки в существовании контрреволюционной организации. Но в следственном деле нет никаких записей и документов, подтверждающих это признание. Таким образом на основании устного заявления сотрудников райотдела по этому делу было расстреляно около 30 человек.

23 июня 1941 г. по приговору Военного трибунала войск НКВД Урал ВО за фальсификацию показаний обвиняемых во время следствия был осужден к высшей мере наказания бывший сотрудник Ворошиловского РО НКВД Попцов Н.Д.

31 октября1956 года в письме прокуратуры начальнику УКГБ по Молотовской области было предписано, допросить Мочалова А.Д. (прим. — бывшего сотрудника УНКВД Свердловской области) «…почему Мочаловым не подписан протокол допроса о. Гурия (прим. — Кулезнева) в 1937 г. …действительно ли в этом протоколе содержаться показания Кулезнева…». То есть содержащиеся в следственном деле якобы показания священника на самом деле были сочинены самим сотрудником НКВД. Таких примеров много.
Но, в любом случае главным остается то, что граждане Советского государства могли надеяться на защиту закона. А по отношению к священникам и их семьям, никакие законы не действовали и ничто их не защищало. Поэтому по отношению к ним на государственном и бытовом уровне проводилась политика беззакония и насилия.

Есть еще один важный момент в истории Православной Церкви того периода. Органам госбезопасности так и не получилось создать в структурах Православной Церкви широкую сеть осведомителей. Согласно документам, подавляющее большинство православных священнослужителей отказывалось сотрудничать с органами. Так, в допросном деле священника Симеона (Савкина) есть запись следователя: «Савкин по почте в адрес окротдела ОГПУ прислал заявление в 3-х экземплярах следующего содержания: быть агентом тайным или явным я как православный священник категорически отказываюсь — священник Савкин. 1929г. 18 фев.». В следственном деле епископа Петра (Гасилова) на допросе 20 июля 1932 г. записано его заявление: «Я, епископ Гасилов Федор Степанович, допрошенный уполномоченным Кунициным сего числа, показываю: …виновным себя не признаю, однако не отрицаю того, что во мне остались сильные привычки старого строя, церковно-монархические убеждения в следствии чего, как я уже говорил, что не могу быть полезным человеком для существующего строя». А в протоколах допроса протодиакона Николая (Тохтуева) содержится запись его ответа: «… мне сказали, чтобы я явился в р/о НКВД 29 апреля 1940 г. я явился и заявил, что по своим религиозным убеждениям и сану я не могу доносить не только на антисоветского человека, но даже и на личного моего врага, как бы он не был враждебно настроен к советской власти. И тут же подал начальнику р/о об этом письменное заявление». Священнослужители понимали, что, отказываясь сотрудничать с органами, подписывали себе этим или большие сроки заключения, или смертный приговор. Но, сохраняли верность своим религиозным убеждениям, несмотря на угрозы и принуждения силой.

Можно подвести итог результатов антиправославной политики Советского государства в период с 1917 по 1941 гг. Из 78 тыс. храмов и часовен, бывших на территории Российской империи до начала революционных событий, к 1939 году на всей огромной территории СССР осталось не больше 400 действующих храмов (0,51% от числа 1914 года). Причем во многих из них, из-за нехватки священников, Богослужения проводилось всего по нескольку раз в год. А в результате репрессий против православного священства на всей территории СССР к 1941 году остались в живых всего 6376 священнослужителей (что составило 2,5% от числа архиереев, священников, диаконов, монашества и псаломщиков в 1914 году) из которых многие были в заключении. Таким образом Православная Церковь к 1941 г. оказалась на грани полного уничтожения. Только начало Великой Отечественной Войны вынудило советскую власть на некоторое время приостановить репрессии против Церкви и её служителей.

Литература.

1. Васильева О.Ю. Русская Православная Церковь в 1927 — 1943 гг. // Вопросы истории. — 1994. — № 4. — С 43;
2. Горбачев А. Уроки столетия: репрессии духовенства в 1937 году — «Православие.RU» 06.12.2020;
3. Дамаскин (Орловский), игумен. Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви XX столетия: Жизнеописания и материалы к ним. – Тверь: Булат, 2007. – Кн. 2.;
4. Корзун М.С. Русская Православная Церковь. 1917 — 1945. — Минск: Беларусь, 1987;
5. К вопросу о масштабах красного террора в годы Гражданской войны. —http://scepsis.net/library/id_3807.html;
6. Кашеваров А.Н. Православная Российская церковь и Советское государство (1917—1922). — М.: Издательство Крутицкого подворья. Общество любителей церковной истории, 2005;
7. Мельников А.А. К 1000-летию Православной Церкви на Беларуси. Путь непечален. Исторические свидетельства о святости Белой Руси.— Минск: Издание Белорусской Православной Церкви Московского патриархата, 1992;
8. Поспеловский Д.В. Русская Православная Церковь в ХХ веке. — М: Республика,1995;
9. Поспеловский Д., Православная церковь в истории Руси, России и СССР.— М., Республика,1996;
10. Русская Православная Церковь и коммунистическое государство 1917-1941. Документы и фотоматериалы. — М: Издательство Библейско-Богословского Института св. апостола Андрея, 1996;
11. Священник Евстафий Баслык. Записки священника Евстафия. — Мн., 2005;
12. Стогов Д. Гонения на Русскую Православную Церковь в 1917 году и в годы Гражданской войны — https://u.to/3SZZGg ;
13. Чепелев Л.А. Россия и революция. — «Столп Православия», №1-2005;
14. Чепелев Л.А Отношение Советской власти к Православию. — «Могилевские епархиальные ведомости», №7-2005;
15. Число православных верующих в Российской империи на 1914 г. — https://posredi.ru/etnicheskij-i-konfessionalnyj-sostav-rossijskoj-imperii.html;
16. Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь при Сталине и Хрущеве (Государственно-церковные отношения в СССР в 1939-1964 годах) – М.: Крутицкое Патриаршее Подворье, Общество любителей церковной истории, 2000.